И вдруг мне показалось, что «Новая газета» осталась один на один с
нашим общим горем. Потому что это же общее для журналистов горе, когда
убивают их коллегу.
«Новая» не поучаствовала в обнародовании
сливов из силовых структур по делу Анны Политковской. К сливам не имела
отношения и следственная бригада, занимавшаяся Аниным делом и
работавшая в контакте с редакцией. Последнее легко доказуемо – если бы
сливали сотрудники этой следственной группы, то утечки происходили бы и
раньше, а их не было. Интересно, да? Ровно те две структуры, которые
наиболее заинтересованы в раскрытии убийства Политковской, не имеют к
сливам и их тиражированию никакого отношения. Имею ли я право сделать
из этого ряд выводов? Первое: следственная бригада не была
заинтересована в утечке информации. Второе: коллеги погибшей были
заинтересованы в дальнейшей работе следственной бригады. Третье:
поведение следователей и журналистов «Новой» свидетельствует, что
расследование было серьезным и внушающим надежду на раскрытие
преступления.
Публичный отчет прокурора Чайки президенту Путину
в присутствии Патрушева совпадает по времени с началом утечек. Чайка не
назвал имена, явки, пароли, но сразу же обозначил заказчиков убийства
из-за рубежа. Внимательный читатель может обнаружить ровно эту подпись
под фото погибшей Политковской в газете «Твой день», на сайте которой
информация о выступлении Чайки перед президентом датирована тем же
днем, что и первый слив: «Полный список убийц Анны Политковской».
Понятно,
что ответственность за разглашении конфиденциальной информации несут
носители этой информации. ФСБ – значит ФСБ, Мосгорсуд – значит
Мосгорсуд. Бывают случаи, когда информацию сливают сами следаки, когда
им вставляют палки в колеса и не дают продолжать дело. В данном случае,
все с точностью до наоборот – слитые в прессу данные способны серьезно
помешать следствию, а некоторые данные явно направлены на то, чтобы его
скомпрометировать. Итог этого слива для следствия – бригада то ли
усилена, то ли методом «усиления» поставлена под больший контроль,
участники преступления предупреждены, кто сидит, а кому хорошо бы
слинять подальше, точно указано, какая машина в розыске, чтобы успели
ее уничтожить, видимо. И, наконец, подозреваемым и их адвокатам указана
линия защиты – валим все на заказчиков из-за рубежа. Имена называть?
Итак,
в тот момент, когда следствие вышло на конкретных подозреваемых, а
возможно, и реальных заказчиков, кто-то начал суетиться. Те, кто
засуетились, заинтересованы в развале дела. Вынуждена констатировать,
что инструментом, с помощью которого пытаются развалить дело об
убийстве Анны Политковской, выбраны пресса. Еще раз: дело об убийстве
журналистки разваливают с помощью журналистов. Те, кто реально
заинтересован в раскрытии убийства коллеги, то есть журналисты, де
факто работают на тех, кто в этом совершенно не заинтересован. Это
печальная реальность.
Конечно, природа СМИ такова, что они
должны информировать. Сливая информацию в таблоид, освещающий главным
образом закулисную жизнь звезд, заказчик слива мог быть абсолютно
уверен, что таблоид не бросится тут же проверять и перепроверять
полученную информацию, не побежит к следователям, не задумается, почему
вдруг ее слили. Это – не его формат. Таблоид заверстает полученную
информацию тут же в номер и вывесит на сайте. Все остальные подхватят
тему. Серьезные издания будут ее проверять и печатать, узнавая новые
подробности и детали. Те, кто задумали эту пиар-акцию, поступили вполне
грамотно. Им нужен был шум вокруг расследования этого убийства, они его
получили. Им нужно было помешать следователям – они помешали. Силовые
структуры предали своих же следаков – так же, как журналисты предали,
по сути, своего же коллегу, чье убийство имело шанс быть раскрытым.
В
России давно забыли, что такое журналистское расследование. Потому что
все журналистские расследования сегодня – начинаются и заканчиваются
сливом. И посередине – тоже слив. Типичный пример – «журналистское
расследование» по поводу «философского камня» и нелюбимых англичан,
которое «произвел» Мамонтов. Кто-нибудь попытался провести свое
расследование, как убили Анну Политковскую, кроме «Новой»? Ну, хоть
кто-нибудь? Кто-нибудь рыл носом землю, рисковал, по ночам встречался с
источниками информации, перепроверял ее еще у пятерых, чтобы
потом-потом, когда все будет тщательно исследовано и проверено, вынести
это расследование на суд читателям или зрителям. Никто, правда же?
Может быть, кто-то серьезно копает убийство Литвиненко, в нашей
отечественной журналистике? Сколько серьезных журналистских
расследований мы знаем по Беслану? А по началу второй чеченской войны?
А по взрывам домов?
Когда два парня из «Вашингтон пост» копали
под Белый дом, расследуя Уотергейтский скандал, их главный редактор
требовал еще, еще и еще раз подтвердить одну и ту же информацию. У
репортеров, полагаю, тоже руки чесались тут же напечатать то, что они
«надыбили», в газете, но редактор требовал новых доказательств. Такие
расследования переворачивают жизнь страны и оправдывают нашу, в общем,
паршивую профессию.
Да, каждая новость имеет право быть
напечатанной. Но в одном случае эта новость может стать началом
серьезного расследования, а в другом остаться просто сливом. Слив,
который организовали по делу Политковской, делался в расчете ровно на
то, что основные профессиональные инстинкты просто уже отсутствуют в
большинстве российских СМИ, а в некоторых никогда и не присутствовали.
«Новая
газета», располагая куда большей информацией, чем даже та, что уже
напечатана в таблоидах и не только, оказалась вдруг в странном
одиночестве внутри собственного цеха, который волей или неволей
сработал против тех, кто реально заинтересован в раскрытии убийства – и
следователей, и Аниных родных, и ее коллег. Я считаю, что «Новая
газета» права. Она не имела права – ни морального, ни профессионального
– выносить на свои полосы результаты расследования, пока оно не
закончено. Я считаю, что профессиональный инстинкт в журналистики нужен
как раз для того, чтобы не быть используемыми всякой дрянью, даже когда
она водит у нас перед носом очень лакомой информацией. Я считаю, что
СМИ всегда имеют возможность переиграть того или тех, кто хочет их
попользовать. Я считаю, что журналист может пользоваться информацией из
любых источников, но использовать ее он должен так, чтобы потом не было
мучительно стыдно. Я считаю, что вся российская журналистика
заинтересована в раскрытии убийства Ани, и это то немногое, что нас
объединяет. Или, по крайней мере, должно было объединить.
Источник: http://www.gazeta.ru/column/gevorkyan/2130070.shtml |
