С почти железной предопределенностью в российской истории работало, пожалуй, лишь одно правило: всякий последующий правитель приходил к власти, по сути, на отрицании опыта своего предшественника, да и воспринимался населением и элитой в значительной (или в полной) степени именно как антипредшественник. В этом был едва ли не главный его первоначальный успех, истоки народной популярности, можно сказать, корни его власти и источник вдохновения при проведении нового – антистарого курса. Без какой-никакой народной популярности, как ни крути, ни один тоталитарный правитель править не может: вне зависимости от причин и поводов сметут его неизбежно.

В новейшей – советской и российской – истории означенное правило вообще действовало безо всяких исключений. Вспомните хоть Горбачева. Это был и анти-Черненко, и анти-Брежнев одновременно. Черненко, в свою очередь, выступал в роли анти-Андропова, тогда высшая партноменклатура предпочла взять тайм-аут после его резких чекистских инноваций. Андропов, хоть и уже смертельно больной, когда стал генсеком, был, конечно же, анти-Брежневым: была совершена некая отчаянная попытка реанимировать социализм и административно-командную систему, ассоциировавшиеся тогда ни с кем иными, как с престарелыми маразматиками из Политбюро.
В свою очередь Брежнев выступил одним из главарей антихрущевского дворцового переворота со вполне логичными воспоследовавшими ревизионистскими результатами. Слава богу еще, что не уконтрапупил предшественничка. Хрущев осуществил такой же по сути номенклатурный антисталинский переворот, а предшественника уконтрапупил даже не только политически, развенчав культ, но отчасти и физически, выбросив его труп из Мавзолея. Товарищ Сталин, в свою очередь, был далеко не во всем, как мы помним, «верным продолжателем дела Ленина».

Можно, разумеется, и дальше углубляться в глубины нашей восхитительной истории и всякий раз убеждаться в том, что подавляющее большинство российских правителей, если даже и сохраняли какую-либо преемственность курса предшественников, то самих предшественников лично отнюдь не жаловали. К тому же до 1917 года приход правителя нового означал, что предшественник его уже скончался.

На этом самом месте кто-то может возразить: а как же, мол, Ельцин, он же анти-Горбачев? Ведь он, по сути, назначил преемника и преспокойно себе при его вот уже втором сроке занимается собой, ходит на теннисные матчи и даже в Кремль (к себе на день рождения), счастлив со своей семьей и совершенно доволен жизнью и судьбой, не потребовавшей от него, по милому отеческому обыкновению, ни скрываться где-то за границей, ни страдать в опале или под домашним арестом, ни терпеть всякие неприятные материальные лишения вроде конфискации нажитого непосильным президентским трудом имущества.

Все дело в том, что «дедушка Ельцин» в этом смысле оказался тот еще хитрюга. Он сумел найти себе такого преемника, который с самого начала воспринимался что населением, что политической элитой совершенно однозначно – как именно анти-Ельцин. Начиная со стиля поведения и кончая проводимым им курсом. И именно поэтому был избран президентом!

Вряд ли Борис Николаевич пребывает сегодня в полном восторге от деяний Владимира Владимировича, однако, судя по всему, ведь не это (не отдельные сочные подробности нынешнего политического и экономического курса) было главным пунктом их негласного конкордата. Плюс к тому Владимир Путин оказался человеком порядочным и ни разу – ни словом, ни даже намеком – не отозвался дурно лично ни о Ельцине, ни о членах его семьи.

В то же время Путин с самого начала и вел себя – а избиратели ровно так его воспринимали – как анти-Ельцин: не пьянствует, бодр, решителен, подтянут и спортивно развит, мочит что террористов, что олигархов. Речь в последнем случае не идет об эффективности или тонкой политической подоплеке «мочилова», а именно о его восприятии массовым сознанием. Как говорится, наводит пор-р-р-рядок. Народ это сейчас любит.

Нынешние клевреты, разумеется, не преминут по поводу и без оного пнуть ногой и языком «проклятое наследие прошлого», имея в виду 90-е годы «развала и анархии». Владимир Владимирович сам по этому поводу не усердствует, хотя клевретов и не осекает.

И вот теперь перед ним во весь рост встала практически беспрецедентная для русской истории задача. Найти себе такого преемника, который не только не был бы ни по сути, ни по форме, по народному восприятию анти-Путиным, но и, войдя во власть, продолжал бы оставаться под колпаком идейного и всякого иного воздействия экс-президента Путина. Как будто он Дэн Сяопин какой. Во всяком случае, именно так можно понять его размышления на днях во время встречи с руководством ВГТРК. Мол, нет, весь я (политически) не умру. Буду как-нибудь приглядывать. Ну-ну…
Очень простой вопрос: возможно ли такое в России? Неужели страна за последние годы совершила такой громадный ментальный скачок, что готова покориться ранее неведомому ей принципу континуитета, то есть преемственности, олицетворяемому совершенно разными вождями?

Вряд ли Путин не знает ответа на этот вопрос. Он, ответ этот, отрицательный: нет, не изменилась.

Это косвенно видно хотя бы по тому, с какой готовностью массовое обывательское сознание откликается на негатив, на всякие, даже самые бредовые «анти», оставаясь при том практически равнодушным к каким-либо конструктивным, позитивным идеям и новостям. Анти-Грузия, анти-Украина, анти-США, анти-НАТО, анти-Запад, антиприезжие, антикавказцы, даже «фашистов» – и тех политтехнологи вбросили в политическую жизнь с приставкой «анти».

А вот, скажем, национальные проекты что-то народ не возбуждают. Или, к примеру, чтоб всем заняться здоровьем и здоровым образом жизни. Или природу любить и за ней ухаживать. Или из образования культ начать создавать и этому культу поклоняться. Сугубо в практическом смысле. Какие-то полезные общественные (низовые) движения и инициативы – все тоже по фигу. Что в своем дворе, что в области, что в городе, что во всем государстве. На каждом шагу буквально наталкиваешься если не на тотальный общественный пофигизм, так на какую-то удивительную, часто беспричинную злобу, агрессивность и хамство. Подвластен ли такой народ сытому общественному континуитету? При том что нет никакого общественного согласия по базовым принципам – что политическим, что экономическим, что моральным и нравственным – устройства нашей страны и нашего общества.

Такой народ любит, конечно, Путина. Но – лично. Как вождя. Беспринципно в буквальном смысле. Власть предельно персонифицирована, и новый вождь может добиться популярности тоже как «просто личность». Программа которой не суть важна: общих принципов-то нет. Просто как некая антитеза. Он по определению не может быть бледным «продолжением» Путина. Он должен быть отличен от него. Он в какой-то мере должен быть анти-Путиным. Вопрос – в какой мере и в чем именно.
Размышляя о преемнике, вы так или иначе обязательно упретесь в этого абстрактного анти-Путина.

Похоже, что сам Путин уперся в это же самое. Гримаса истории состоит в том, что Владимир Владимирович должен создать анти-Путина фактически собственными руками. И пока он явно не знает, как то сделать: с одной стороны, предложив все же более или менее проходную и принимаемую обществом фигуру (без этого, повторю, ничего не получится), с другой стороны, не создав определенные риски для себя и своего нынешнего окружения.

А рисковать он ой как не любит.

Источник: http://www.gazeta.ru/column/bovt/638770.shtml